Пустота. Такое простое понятие, но лишь пока ты не оказываешься в ней. Она сложна, многогранна и очень сильна, особенно, когда ты попадаешь в ее цепкие и загребущие лапки. Подобно искусному и опытному хищнику, она поджидает тебя, теряющего сознание, тут же обволакивая собой от макушки до кончиков пальцев на ногах, словно бережная мать, но вместо ласки душит, топит в своей вязкой и пугающей субстанции, цвета непроглядной тьмы. Борьба с ней бесполезна, но покорность опасна, ведь поймав, она может не выпустить. Никогда.
Безмолвная, абсолютно спокойная и даже умиротворенная, девушка неподвижно лежала на больничной кушетке, приспособленной для более удобной позы пациента, находящегося в коме. Многочисленные трубки и зонды тянулись от ее тела к аппаратуре, сиявшей мягкими цветными огоньками. Мерное, незаметное для нее, но сигнализирующее о состоянии всем остальным, звуковое сопровождение механики в такт сердечному ритму. Оно не меняется, изо дня в день продолжая этот монотонный отсчет жизни. Двух. Спасенной и развивающейся, уже смело толкающейся внутри женского тела и радующее тех, кто наблюдал за развитием плода.
Что-то меняется буквально в одну секунду. Полотно гнетущей тишины, что сопровождала молодую женщину целую вечность, дало первую трещину. Совсем тонкую, незначительную, но совершившую первый шаг к крайне важному изменению состояния пациента. Еще одна сопровождалась дернувшимся большим пальцем левой руки, что никто не заметил. Движение слишком быстрое и кратковременное, не имеющее повторов, но именно оно дало старт отсчету. Слух пробуждался, наполняя голову звуками, которые пока не имели за собой ничего, ни картинок, ни воспоминаний, ни даже идентификации, только один из всей этой какофонии, обрушившейся на бедную измученную женщину, оказался крайне раздражительным. Писк. Непрерывный, набирающий обороты вместе с ускорением тока крови в ослабших венах, толчками пульсирующего, омывающего мозг, моментально ухватившийся за все мелочи, которые даже не пытаешься осознать. Биотоки между нейронами начали свой увлекательный танец, готовясь к первому серьезному стрессу, спустя довольно долгое время. Пробуждению от целебного сна, который уйдет прочь с безопасностью той самой пустоты и унесет с собой часть человека, которого берег все это время.
Вспышка молнии озаряет больничную палату, бросая на стены причудоковатые тени, рисует ими невообразимые картины, достойные кисти мрачного художника. Раскат грома вторит ей грохотом практически одновременно и дрогнувшие ресницы подняты, являя полутьме комнаты не совсем осознанный, но уже испуганный взгляд. Он пробегает по плиткам потолка, отмечая все неровности швов между ними,  перекидывает к окну, за которым бушует стихия и веки опускаются, чтобы дать время принять все. Вдохи и выдохи начинают непонятную по цели игру, они обгоняют друг друга, мешая нормально дышать, разрывают грудную клетку болевыми судорогами, прибавляют звука панике, сквозящей в каждом из глотков воздуха.
Где я? Мысль вполне логичная, но она остается без ответа, так жутко и одновременно необходимо все же открыть глаза, чтобы снова увидеть, понять, найти. Где я, черт возьми? Широко распахнутые глаза пугают остекленевшим взглядом мутных зрачков. Поворот головы в сторону звука, прищур и фокусировка на бегущих зеленых ломанных линиях, которые сейчас взбесились, отражая пульс. Что произошло? Судорожное сглатывание, которые ничем не помогает, это скорее конвульсивное движение языка и горла, которым явно не хватало влаги, о пересохших губах думать пока было некогда. Пальцы побарабанили по одеялу, привыкая к утерянным навыкам, сжали простынь в комок и вот она, первая попытка сесть, которая оканчивается полным провалом - проснувшаяся опрокидывается назад, дернув рукой и тем самым вырывая игру из вены. Первая боль. которая не постоянна, а ярким сигналом проникает в кору головного мозга, находя там поддержку и снова несется к месту поражения, срывая шумный выдох, с хриплым звуком покинувший легкие. Писк срывается на оглушительное гудение, ровным и нервирующим тоном наполнившим комнату. И вот он, шок, проникающий в каждую клетку тела, парализующий, выжимающий слезы из глаз. Шок непонимания, беспомощности и отчаяния, завладевший всем ее существом. Он как яд, одурманивает и тащит в пропасть. Тело начинает биться в непонятной истерии, подбрасываемой его над постелью, глаза закатились и в самый пик гроза освещает всю эту устрашающую картину своим резким светом.

Пугающее до чертиков состояние, подстегиваемое полным безмолвием больничной палаты, вспышками молний, то и дело добавляющих картине трагичности. Еще немного и девушку просто отключит снова, так могло показаться человеку даже не осведомленному, вот только сама она не понимала, да и времени на это не было. Волна скопившихся за краткий срок пробуждения эмоций накатывала с такой силой, что выдавливала воздух из легких, создавая удушье, с которым безуспешно боролась пострадавшая.
Она даже не заметила, как отворилась дверь и рядом кто-то появился. Более того, этот незнакомец трогал ее, что вызвало бурю негодования, однако отвлекло от приступа, схожего с эпилептическим припадком. А сил оттолкнуть не было, да и откуда сейчас им было взяться? Молодая женщина замирает на пару мгновений, лихорадочно соображая, о чем ей говорят и чего хотят добиться, все мысли крутились вокруг одного и того же – она не понимала, что происходит и это вызывало жуткий стресс. Писк аппаратуры нервировал еще больше, но смысл речи дошел, наконец, до взбудораженного мозга и расширенные омуты зрачков остановили свою тьму на объекте, сумевшим утихомирить буйство тела.
В больнице? Но почему? Вопросы появлялись так быстро, что девушка не поспевала за ними, она силилась спросить вслух, но с губ сходил лишь хрип и болезненный сухой кашель, раздражавший горло и грудную клетку. Кто ты такой? Почему все так громко пищит? Как долго я здесь? Мне же нужно… куда? Свет, который должен был рассеять тьму и успокоить пациентку, ослепил. Он не был резким, но слизистая глаз еще не была готова к такому испытанию и веки моментально опустились, девушка зажмурилась, не сопротивляясь помощи, которую ей оказывали. Мышцы медленно будут приходить в тонус, а пока она как кукла, которая мало что может сама. Язык снова пробегает по губам, в тщетной попытке увлажнить их, поэтому предложение утолить жажду встречает восторженное согласие, выраженное активным кивком, он же спровоцировал головокружение, и голова откинулась назад, утопая в подушке, по палате проплыл жалобный стон. Черт возьми, почему так все сложно? Бровки сходятся на переносице, кожу прорезает V-образная морщинка, ресницы дрогнули и первый, более осмысленный, взгляд находит мужскую спину в униформе медперсонала. Широкие плечи, перекат мышц под тканью, крепкая шея. Глаза опускаются ниже, отмечая спортивное строение во всем остальном. Она дает оценку ему, словно противнику, который скоро получит отпор, это немного шокирует и заставляет снова смежить веки. Ладонь, такая теплая и надежная ныряет под затылок, приподнимая, губ касается прохладный край стаканчика, и тонкие ноздри девушки в предвкушении трепещут, ощущая запах воды. Да, именно ее запах, ни с чем не сравнимый, отличный от многих схожих. Первый глоток осторожный, мучительный и сладкий, он проталкивает жидкость внутрь, орошая горло, снимая жжение и подталкивая ко второму, третьему, уже жадно и требовательно.
- Еще, - хриплый приказ, взгляд в глаза спасителя, не терпящий возражений, но в то же время с примесью мольбы.
Слабые пальцы хватают парня за запястье, беря в цепкий капкан, который, к сожалению, легко разорвать, но на ее счастье этого не происходит. Опустошив второй стакан, девушка отпускает руку и откидывается  снова назад, шумно и довольно дыша. Первый шаг навстречу сделан, небольшая передышка и она будет готова ко второму раунду. Ресницы приподнимаются, наблюдая, как мужчина измеряет ее пульс. Его пальцы слишком горячие, или она просто продрогла? Тихий выдох, перед тем как снова заговорить, что было еще сложновато.
- Что со мной? – язык снова пробегается по сухим губам, судорожное сглатывание кома в горле, попытка снизить кровяное давление, которое все еще бушует и мешает шумом в ушах и нервными подергиваниями венок по всему телу. Ощущение, как будто они живы и самостоятельны и шевелятся под кожей, пугая ее. Ответ удивил и заставил поднять руку к виску, чтобы коснуться той самой раны, что уложила ее в больницу. Грубоватый рубец еще так явен и ощутим, что молодая женщина недовольно поджимает губы, понимая, что зрелище наверняка гораздо хуже и неприятней, но она не готова увидеть, скорее пока хочет разобраться и понять.
- Как это произошло… и когда? – сколько же времени она здесь лежит? Неделю, две? Тогда почему такая слабость и едва ли нормальное владение собственным телом? Легко потрясла головой, отгоняя с периферии зрения мелкие цветные мураши, затеявшие танец и снова скрестила взгляд с отчасти смущенным мужским.
- Не понимаю, я… эм… я… я не помню, как это случилось, - рот приоткрылся в ошеломлении, охватившем всю ее сущность. Как бы она не напрягала память, как бы не старалась выудить оттуда тот утро_день_вечер_ночь, ничего не происходило, только кромешная тьма, из которой она вышла, видимо оставшись все еще в плену. – Какого черта? – дыхание сперло, а пульс снова резко подскочил, кровь прилила к голове, лишая возможности здраво мыслить. Всплеснув руками, женщина опустила их на живот и вздрогнула всем телом. Вздох все же состоялся, но он вызвал состояние близкое к обморочному. Потрясенный взгляд в пустоту, вниз, на довольно большой живот, снова в пустоту и на мужчину. Слеза скатилась по щеке, оставаясь не замеченной.
- Я беременна? – голос похожий на писк, был полон ужаса. Дрожь начала сотрясать все тело, и не думая отступать.

Ей не оставалось ничего, кроме как послушно выполнять инструкции, диктуемые тихим и уверенным тоном. Именно голос парня, не бивший по нервам в отличии от пищащих аппаратов и грохочущего грома, внушал успокоение. Маловато, учитывая все то, что сейчас крутилось в ее голове, но хотя бы что-то. Воздух судорожно толкался в горло при попытке сделать глубже вдох, дать легким необходимую дозу кислорода и заставить их потушить огонь, раздирающий изнутри и доводящий до исступления.
Девочка... Без осложнений... Мысли бились в лихорадочном припадке, сводя с ума, создавая впечатление нереальности происходящего. Всего пару минут, как пациентка пришла в себя, а на нее столько информации свалилось, а еще и это. Взгляд опустился на вздымающуюся больничную сорочку, тяжело сглотнув, женщина опускает ладони, прижимая их и тут же отдергивая, в ужасе глядя на небольшую выпуклость правее пупка. Морщинка напряжения собирает лоб в мелкие складочки, шумный выдох от чувства удара изнутри. Это настолько дико для нее. Зрачки расширены, скрывая радужку и лишь серый ободок ореолом венчает черную бездну. Пугающий взгляд поднят к глазам врача, ища в них ответы и почему-то поддержку. Он единственный,к то сейчас рядом и это было плюсом, ведь большое количество незнакомцев могло напугать ее еще больше. Тепло рук мягкой пульсацией проникало под ткань на плечах, где крепко удерживали мужские ладони.
- Я хочу посмотреть, - хрипло, но не мольба, а скорее требование и вот уже попытки встать, несмотря на то, что кружится голова и возникают приступы тошноты. Ему ничего не остается, как помочь, а после, приобняв, довести дамочку с характером до ванной комнаты, примыкающей к палате. Упор в раковину, опущенная голова и изучающий неуклюжее тело взгляд.
- Срок полгода или больше? - дыхание снова учащается. Форменное безумие. Все это просто бред и ночной кошмар, нужно просто ущипнуть себя и проснуться, вот только ощущения слишком настоящие. Я должна... Крепко зажмурившись, женщина поднимает лицо и быстро открывает глаза, бегло изучая незнакомку, что отражается в зеркале. Черты лица ей ничего не говорят о том, кто она. Но некоторые линии подсказывают о привычках и характере. А она оказывается не сахар и может придать остроты в общении. Прищур глаз, твердость взгляда, упрямая линия губ.
Огнестрел. Снова осмотр, в поиске подсказки, но даже шрам на виске ничего не говорит лишь отталкивает безобразным рубцом. Кто мог это сделать? Зачем? Пальцы опасливо коснулись заживающей плоти, выражение отвращения скрыть было невозможно, но явнее была растерянность. Что такого она могла сотворить, чтобы получить подобное ранение? Вернее, подписать себе смертный приговор, ведь, как сказал доктор, не все выживают.
- Я не помню, как это произошло, - морщинка между бровями углубилась, тревога волной пробежала по лицу и она уже и забыла, что ее поддерживают чьи-то руки. Приятное тепло было надежным и естественным. - И почему оказалась в воде. Это странно. Сначала застрелить хотели, потом утопили? Кто я такая?
Их взгляды встречаются и сожаление в светлых глазах приносит разочарование. Он не знает. Несмотря на то, что был рядом, не знает. Это означало только одно - при ней не было ничего, что дало бы подсказку. Будь иначе, полиция бы что-то раскопала. За полгода вполне могла! Господи! Я схожу с ума! Я хочу проснуться!! Нервная дрожь снова начала сотрясать все тело и пришлось крепче вцепиться в раковину пальцами, чтобы не упасть.
- Ни имени. Ни дат. Ни отца этого ребенка. Ничего! - тихий спешный шепот, женщина отклоняется назад, укладывая голову на мужское плечо. - Я даже не помню, чем меня не устраивал цвет волос. - Опять вздох и тоскливый взгляд на отросшие длинные темные корни, и беспорядочно свисающие, спутанные белокурые волны. Изможденность, полнейшая обесточенность охватила все ее существо, лишая сил на истерику, поводов для которой было достаточно. Секунда и она сползает вниз бессознательным кулем. Стало так спокойно, уютно и беззаботно, особенно без мыслей и шума тока крови в ушах.